Храм Покрова Пресвятой Богородицы

Фе­о­до­ров­ская — Ко­стром­ская ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри на­пи­са­на еван­ге­ли­стом Лу­кой и близ­ка по ико­но­гра­фии к Вла­ди­мир­ской иконе Бо­жи­ей Ма­те­ри.

На­зва­ние свое ико­на по­лу­чи­ла от ве­ли­ко­го кня­зя Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча († 1246), от­ца свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го, но­сив­ше­го в свя­том кре­ще­нии имя Фе­о­дор — в честь свя­то­го Фе­о­до­ра Стра­ти­ла­та. Об­ре­те­на она бы­ла, по пре­да­нию, его стар­шим бра­том, свя­тым Юри­ем Все­во­ло­до­ви­чем († 1238, па­мять 4 фев­ра­ля), в вет­хой де­ре­вян­ной ча­совне близ ста­рин­но­го го­ро­да Го­род­ца — поз­же на том ме­сте был устро­ен Го­ро­дец­кий Фе­о­до­ров­ский мо­на­стырь. Князь Яро­слав-Фе­о­дор, став­ший по­сле ги­бе­ли в бит­ве с та­та­ра­ми на Си­ти свя­то­го Юрия ве­ли­ким кня­зем Вла­ди­мир­ским, в сле­ду­ю­щем, 1239 го­ду тор­же­ствен­но пе­ре­нес его мо­щи из Ро­сто­ва в Успен­ский со­бор Вла­ди­ми­ра, а остав­шей­ся от бра­та ико­ной бла­го­сло­вил сво­е­го сы­на, свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го, всту­пив­ше­го в том же го­ду в брак с по­лоц­кой княж­ной Бря­чи­сла­вой.

Яро­слав-Фе­о­дор оста­вил зна­чи­тель­ную о се­бе па­мять в рус­ской ис­то­рии. С ним, про­дол­жа­те­лем слав­ных тра­ди­ций дя­ди — свя­то­го Ан­дрея Бо­го­люб­ско­го (па­мять 4 июля) и от­ца — Все­во­ло­да Боль­шое Гнез­до, свя­за­ны по­чти все наи­бо­лее зна­чи­тель­ные со­бы­тия в ис­то­рии Ру­си пер­вой по­ло­ви­ны XIII ве­ка. Ему до­ста­лась в на­след­ство Русь, со­жжен­ная и раз­граб­лен­ная в 1237–1238 гг. та­та­ра­ми. Он под­нял ее из пеп­ла, от­стро­ил и укра­сил го­ро­да­ми, свя­ты­ми оби­те­ля­ми и хра­ма­ми. Им бы­ли вос­ста­нов­ле­ны опу­сто­шен­ные вра­гом го­ро­да По­вол­жья: Ка­шин, Уг­лич, Яро­славль, Ко­стро­ма, Го­ро­дец. Цер­ковь Фе­о­до­ра Стра­ти­ла­та в Ко­стро­ме и Фе­о­до­ров­ский мо­на­стырь близ Го­род­ца ос­но­ва­ны им в честь сво­е­го Ан­ге­ла. Все­го во­семь лет сто­ял он у кор­ми­ла ве­ли­ко­го кня­же­ния, но за это вре­мя он су­мел на­пра­вить стра­ну по един­ствен­но вер­но­му в то вре­мя пу­ти — во­ен­но-по­ли­ти­че­ско­го рав­но­ве­сия с Зо­ло­той Ор­дой на во­сто­ке и ак­тив­но­го про­ти­во­сто­я­ния ка­то­ли­че­ской Ев­ро­пе на за­па­де. Бли­жай­шим спо­движ­ни­ком и про­дол­жа­те­лем его го­судар­ствен­но­го де­ла был сын, свя­той Алек­сандр Нев­ский.

Чу­до­твор­ная Фе­о­до­ров­ская ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри — бла­го­сло­ве­ние от­ца — по­сто­ян­но на­хо­ди­лась при свя­том Алек­сан­дре, бы­ла его мо­лен­ным об­ра­зом. По­сле его смер­ти (свя­той князь умер 14 но­яб­ря 1263 го­да в Го­род­це, в ос­но­ван­ном от­цом мо­на­сты­ре) ико­на, в па­мять о нем, бы­ла взя­та его млад­шим бра­том Ва­си­ли­ем.

Ва­си­лий Яро­сла­вич был «ми­зин­ным», то есть млад­шим (вось­мым), сы­ном Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча. В 1246 го­ду по­сле смер­ти от­ца (князь был отрав­лен в сто­ли­це Мон­го­лии — Ка­ра­ко­ру­ме), пя­ти лет от ро­ду, он стал кня­зем ко­стром­ско­го уде­ла — наи­ме­нее зна­чи­тель­но­го во вла­де­ни­ях его от­ца. Но в 1272 го­ду Бог су­дил ему стать ве­ли­ким кня­зем Вла­ди­мир­ским. Че­ты­ре го­да его ве­ли­ко­го кня­же­ния (1272–1276) за­пол­не­ны обыч­ны­ми для то­го вре­ме­ни кня­же­ски­ми меж­до­усоб­ны­ми бра­ня­ми. Несколь­ко лет вел он вой­ну за Нов­го­род с непо­кор­ным пле­мян­ни­ком Ди­мит­ри­ем Алек­сан­дро­ви­чем. По­это­му, став ве­ли­ким кня­зем, Ва­си­лий не по­ехал во Вла­ди­мир, а остал­ся под за­щи­той чу­до­твор­ной ико­ны в Ко­стро­ме, счи­тая это ме­сто бо­лее на­деж­ным на слу­чай но­вых усо­биц.

При­шлось ему за­щи­щать Русь и от внеш­них вра­гов. В 1272 го­ду при оче­ред­ном та­тар­ском на­бе­ге рус­ское вой­ско вы­сту­пи­ло из Ко­стро­мы им на­встре­чу. По при­ме­ру де­да, свя­то­го Ан­дрея Бо­го­люб­ско­го, ко­то­рый брал с со­бой в по­хо­ды чу­до­твор­ную Вла­ди­мир­скую ико­ну Бо­жи­ей Ма­те­ри, князь Ва­си­лий дви­нул­ся в бой с чу­до­твор­ной ико­ной Фе­о­до­ров­ской. Яр­кие лу­чи ис­хо­ди­ли от свя­то­го об­ра­за, по­па­ляя вра­гов; та­та­ры бы­ли раз­гром­ле­ны и из­гна­ны из Рус­ской зем­ли.

Ле­то­пи­си рас­ска­зы­ва­ют, что ве­ли­кий князь Ва­си­лий пи­тал осо­бую лю­бовь к Церк­ви и ду­хо­вен­ству. По­сле му­че­ни­че­ской ги­бе­ли при штур­ме та­та­ра­ми Вла­ди­ми­ра 4 фев­ра­ля 1238 го­да епи­ско­па Вла­ди­мир­ско­го Мит­ро­фа­на дол­гие го­ды Вла­ди­мир­ская епар­хия оста­ва­лась вдов­ству­ю­щей. Это пе­ча­ли­ло ве­ли­ко­го кня­зя Ва­си­лия. В 1274 го­ду при его уча­стии со­сто­ял­ся во Вла­ди­ми­ре боль­шой цер­ков­ный Со­бор. Непо­сред­ствен­ным по­во­дом его яви­лась хи­ро­то­ния во епи­ско­па Вла­ди­мир­ско­го свя­ти­те­ля Се­ра­пи­о­на († 1275, па­мять 12 июля), из Пе­чер­ских игу­ме­нов, мит­ро­по­ли­том Ки­рил­лом III († 1282) и со­бо­ром рус­ских свя­ти­те­лей. Со­дер­жа­ние со­бор­ных де­я­ний бы­ло очень ши­ро­ко — это был пер­вый Со­бор в Рус­ской Церк­ви со вре­ме­ни мон­голь­ско­го на­ше­ствия. Мно­го на­ко­пи­лось про­блем и неуря­диц в цер­ков­ной жиз­ни, Рус­ская Цер­ковь толь­ко-толь­ко оправ­ля­лась от по­стиг­ше­го ее бед­ствия. Но глав­ной за­да­чей бы­ло воз­рож­де­ние рус­ской цер­ков­ной пись­мен­но­сти — вос­ста­нов­ле­ние тра­ди­ций древ­не­рус­ско­го «кня­же­ско­го стро­е­ния». Без книг невоз­мож­но бы­ло бы спа­си­тель­ное де­ла­ние Церк­ви, они нуж­ны бы­ли и для Бо­го­слу­же­ния, и для про­по­вед­ни­че­ства, и для ке­лей­но­го вра­зум­ле­ния ино­ков, и для до­маш­не­го чте­ния ве­ру­ю­щих. Тру­да­ми мит­ро­по­ли­та Ки­рил­ла, рус­ских епи­ско­пов и мо­на­стыр­ских ино­ков-книж­ни­ков эта за­да­ча, важ­ней­шая для по­сле­ду­ю­ще­го хри­сти­ан­ско­го про­све­ще­ния Ру­си, бы­ла успеш­но вы­пол­не­на. Со­бор при­нял но­вую ре­дак­цию Корм­чей кни­ги — ос­нов­но­го ка­но­ни­че­ско­го ко­дек­са пра­во­слав­ной цер­ков­ной жиз­ни.

В 1276 го­ду князь Ва­си­лий за­вер­шил свой жиз­нен­ный путь, важ­ней­шие ве­хи ко­то­ро­го бы­ли осе­не­ны бла­го­сло­ве­ни­ем Фе­о­до­ров­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри. Он умер в Ко­стро­ме и там же об­рел ме­сто по­след­не­го упо­ко­е­ния. Свя­тая ико­на пре­бы­ва­ла с тех пор в Ко­стром­ском со­бо­ре свя­то­го Фе­о­до­ра Стра­ти­ла­та.

Вос­ста­нов­ле­ние па­мя­ти Фе­о­до­ров­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри и ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние ее по­чи­та­ния по всей Рос­сии свя­за­но с со­бы­ти­я­ми на­ча­ла XVII ве­ка — пре­кра­ще­ни­ем Смут­но­го вре­ме­ни. В 1613 го­ду чу­до­твор­ной Фе­о­до­ров­ской ико­ной из Ко­стром­ско­го со­бо­ра был бла­го­слов­лен при из­бра­нии на цар­ство Ми­ха­ил Ро­ма­нов. В па­мять об этом ис­то­ри­че­ском со­бы­тии бы­ло уста­нов­ле­но по­все­мест­ное празд­но­ва­ние иконе Фе­о­до­ров­ской Бо­го­ма­те­ри 14 мар­та. По­яви­лись мно­го­чис­лен­ные спис­ки с Ко­стром­ской Фе­о­до­ров­ской ико­ны, один из пер­вых был за­ка­зан и при­не­сен в Моск­ву ма­те­рью ца­ря Ми­ха­и­ла — ино­ки­ней Мар­фой. Со вто­рой по­ло­ви­ны XVII ве­ка по­лу­ча­ют рас­про­стра­не­ние ико­ны Фе­о­до­ров­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри с клей­ма­ми, изо­бра­жа­ю­щи­ми со­бы­тия из ис­то­рии чу­до­твор­но­го об­ра­за.

В 1670 го­ду иеро­ди­а­кон Ко­стром­ско­го Ипа­тьев­ско­го мо­на­сты­ря Лон­гин на­пи­сал «Ска­за­ние о яв­ле­нии и чу­де­сах Фе­о­до­ров­ской ико­ны Бо­го­ма­те­ри в Ко­стро­ме». Не все со­дер­жа­щи­е­ся в ней све­де­ния сов­па­да­ют с из­ло­жен­ны­ми вы­ше, у на­род­ной па­мя­ти, своя хро­но­ло­гия, свои за­ко­ны.

Фе­о­до­ров­ская ико­на — двух­сто­рон­няя. На об­рат­ной сто­роне — об­раз свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы, изо­бра­жен­ной в бо­га­том кня­же­ском оде­я­нии. Пред­по­ла­га­ют, что по­яв­ле­ние об­ра­за Па­рас­ке­вы на обо­ро­те ико­ны свя­за­но с су­пру­гой свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го.